На новогодних каникулах занесло меня в маленький немецкий городок Берхтесгаден. Южная Бавария, горы, солнце, температура в начале января + 10 в долине и — 2 на горнолыжном спуске. В общем и целом, благодать.

Устав с непривычки от достаточно серьезных по степени сложности спусков, решили с моим товарищем, любителем и знатоком этой части Германии Денисом Завадским побродить по берхтесгаденским улочкам, местной минералочки выпить, ну и чего покрепче, что ж мы, не русские, что ли.

Городок Берхтесгаден, как уже упоминалось, небольшой, но, как говорится, с историей. Здесь размещается одна из старейших европейских водолечебниц. Вход свободный, минералка бесплатная, люди не то чтобы особо приветливые, но спокойные, без ненужной суеты и тем более агрессии. Воспринимают окружающий мир, в том числе и меня с моим коллегой по праздному времяпрепровождению, в качестве неизбежной, то бишь объективной, реальности, непрерывно меняющейся и вместе с тем неизменной в своем мирном событийном течении. Гуляем мы, стало быть, по городу, в витрины сувенирных лавок заглядываем и в такой неспешной манере выходим на местную площадь, в середине которой находится информационный столб, где среди объявлений о концертах и выступлениях местных и заезжих знаменитостей размещен мортиролог с фотографиями и датами жизни людей, покинувших в последнее время мир земной и улетевших в заоблачные выси. Конечно, были среди них и те, кто до старости не дожил, но абсолютное большинство прожило до очень преклонных годов, от 90 и больше, в том числе, немало и тех, кто перешагнул вековой порог. Кстати, папе нашей гостеприимной хозяйки Симоны в этом году стукнуло 88, и на старика этот достойный Herr не очень-то и похож, живенький такой дядечка. Семейку свою строит, как не всякий молодой сумеет. Ну, это отвлечение. Так вот, живут в Берхтесгадене, как, впрочем, и в других подобных городках, долго, но все-таки не вечно. Соответственно, каждый жизненный путь когда-то приходит к своему завершению, и бренная человеческая оболочка помещается в последнюю земную обитель, именуемую могилой. Ну, а могилы, как известно, располагаются на кладбище, а кладбище в Берхтесгадене находится практически в центральной его части, и поэтому ничего удивительного нет в том, что решили мы посетить эту местную достопримечательность, памятники посмотреть, надгробные эпитафии почитать, о вечном подумать. А что в этом такого, когда-нибудь все там будем. Так вот, первое впечатление. Кладбище — такое же отражение человеческого порядка в общественных местах, как и домовой двор, подъезд, вообще любое присутственное место, включая общественный сортир. Берхтесгаденское кладбище, в принципе, такое же, как и городок, немаловажной частью которого оно является: тихое, немноголюдное, спокойное и, я бы сказал, уютное. Много вечнозеленых кустов, аккуратно подстриженных и создающих впечатление общего ландшафтного дизайна, дорожки отсыпаны гравийной крошкой, памятники аккуратные, нет такого, как у нас, когда с монументальной скульптурой соседствует покосившийся деревянный крест. Нет, разница в доходах «благодарных потомков», безусловно, ощущается, но в глаза не бросается и, так сказать, не выделяется из общего контекста. Никаких принятых на наших кладбищах оградок, скамеечек и т.п. атрибутов. Памятник, прилегающая к нему и соответствующим образом отделанная могильная зона и все. Кстати, в европейских городах и поселках капитальные заборы, как у нас, отсутствуют. Зеленая изгородь вполне эту функцию выполняет, одновременно играя роль разграничительного и дизайнерского элемента.

Внутри кладбища могильных оградок нет, но само кладбище и расположенный в его пределах собор невысоким, но солидным каменным забором огорожены, что, наверное, правильно. Мир мертвых и мир живых должны существовать раздельно, и здесь виртуальной разграничительной черты действительно недостаточно. Но возникает логичный вопрос, если городок имеет многовековую историю, люди умирают постоянно, то каким образом удается сохранить кладбище в его изначальных размерах? Ведь если посмотреть на Россию, то проблема расширения кладбищенских территорий, равно как и выделения новых «пятен» под кладбищенское освоение, является очень даже актуальной.

Ответ на поставленный вопрос оказался достаточно прост.  Отдельная могила и памятник представляют собой место коллективного захоронения членов семейного рода, где нынешние заботятся об ушедших, заранее зная, что когда-то придет и их черед занять место в семейном акрополе. По таким памятникам хорошо изучать семейную историю, свидетельствующую о том, что память о мертвых живет в сердцах и умах ныне живущих. Ну а что делать, когда пресекается родовая линия и хранящих память потомков не остается в живых? И на этот вопрос оказалось несложно ответить. Выйдя за забор, мы обнаружили своего рода склад, где лежали как древние, так и не очень памятные плиты. Даты смерти указанных на них людей, конечно, разные, но нет ни одной позже 2000-го года. Получается, что жизнь памятника определяется памятью людей, которые помнят тех, кому памятник поставлен и кто эту память сохраняет, поддерживая и сам памятник, и могильную зону в нормальном упорядоченном состоянии. Если ухода за памятником нет, это означает, что нет людей – хранителей памяти, а значит, и сам памятник теряет смысл, и его демонтаж представляется вполне оправданным.

Вечная память, если попытаться уйти от метафоры, является свойством живых, от века к веку, от поколения к поколению передающих эстафету памяти от ушедших к идущим. И памятник в таком понимании выполняет роль эстафетной палочки, передаваемой до тех пор, пока живы те, кто помнит.

Памятник нужен живым. Если хранящих память живых не остается, то становится ненужным памятник мертвым. Освободившееся место передается новому поколению живущих, для нового и вместе с тем очередного памятника, и такой круговорот памяти может продолжаться вечно, являя собой механизм непрерывно обновляемой, и вместе с тем вечной памяти. Поэтому вопросы о том, какие памятники следует убирать, где новые памятники ставить, кто должен о памятниках заботиться, у берхтенгаденовских могильщиков не возникают, поскольку все и так очевидно.

А мы в очередной раз на всю страну начинаем дискутировать, надо выносить Ленина из мавзолея, перезахоранивать прах Сталина и других обитателей расположенного в кремлевской стене погоста или нет. По- моему, ни к чему это. До тех пор, пока есть люди, помнящие умерших и заботящиеся об их памятниках, ломать памятники кому бы то ни было кощунственно, а когда уходят те, кто память хранит, исчезает смысл в памятнике, ну, или смысл меняется. Мы много говорим о недопустимости уподобления «Иванам, не помнящим родства», вот только забываем о том, что поговорка эта русская и придумана русскими про русских. А помнить своих предшественников надо или, по крайней мере, стараться, хотя бы не слишком быстро их забывать.