Во всех, ну или по крайней мере во многих языках использование парных противоположных (полярных) категорий — антонимов, дается либо через понятие и его антипод, к примеру: белый-черный; плохой-хороший; ангел-демон; право-преступление, либо через добавление приставки придающей слову отрицательный, т.е. противоположный первоначальному смысл. В русском языке – это приставки не или бес (без). Правда-неправда; предел-беспредел; жизненный-безжизненный.

Слова-антонимы, с одной стороны друга друга отрицают, а с другой стороны друг без друга утрачивают индивидуальный смысл. Помните у Р. Киплинга:

«О, Запад есть Запад, Восток есть Восток, и с мест они не сойдут,

Пока не предстанет Небо с Землей на Страшный господень суд.

Но нет Востока, и Запада нет…».

А вот слова, образованные путем соединения корня с отрицательной приставкой, означают лишь то, что их нельзя понимать в первоначальном (отсюда и корень, исток, начало) смысле. В первоначальном нельзя, а в каком можно. Не знаю, в разном. Вот с взаимными исключениями типа друг-враг; бедняк-богач; свободный-раб все понятно. Если раб, значит не свободен, если свободен, значит не раб. А вот с отрицанием, изложенным в известном советском слогане: «Мы – не рабы, рабы – не мы», все понятно только на первый взгляд, а если приглядеться повнимательней, то первоначальная ясность утрачивает четкие очертания и приобретает какой-то расплывчатый оттенок. Мы не рабы, а кто? Рабы не мы, так это вроде и так понятно, поскольку рабовладения в формально-юридическом понимании этого социального сословия (класса) в России, судя по официальной и, кстати, всеми признаваемой отечественной истории никогда не было. Поэтому говорить о том, что мы не рабы, это все равно, что с умным видом изрекать: «Мы не рыбы». То же мне новость. Холопы, с той же формальной точки зрения не являлись рабами в античном, либо буржуазно-империалистическом смысле этого понятия и крепостные, и колхозные беспаспортные крестьяне сталинской эпохи, и заключенные ГУЛАГА и солдаты-призывники, посылаемые в мирное время исполнять интернациональный долг в Афганистане, восстанавливать конституционный порядок в Чечне, то же не рабы. Вот только и свободными их называть нельзя. Получается, что не раб, это не обязательно свободный, а недруг необязательно враг. А что получается? А то, что фраза нашего известного политика Д.А. Медведева: «Свобода лучше несвободы», столь же бессмысленна, сколь уже произнесенная мною ранее: «Мы не рыбы».

Вернемся к избранной теме. В русской языковой традиции мы – это слово, с одной стороны, обозначающее множественность — совокупность отдельных я:

«Я, ты, он, она! Вместе — целая страна,

Вместе — дружная семья! В слове “мы” — сто тысяч “я”».

С другой стороны, МЫ – это ОБЩЕСТВО, неразделяемый на одиночек-эгоистов РУССКИЙ МИР, — это РОДИНА, РОССИЯ, единая и неделимая, это РУССКОЕ ПОЛЕ, в котором я, всего лишь один из его (поля) «тонких колосков». МЫ – неразрывное и нерушимое братство республик, народов, людей. «Мы, многонациональный народ Российской Федерации». Но если есть МЫ, то есть и немы — те, кто не является МЫ. Это – они. Если МЫ – это неразрывное единство, то они – множество не нас. МЫ – это Россия, они – коллективный Запад. Конечно не только Запад, но в первую очередь, все-таки Запад. Парадокс. Мы хотим жить как на Западе, пытаемся копировать западные образовательные и политико-правовые конструкции, предпочитаем западную одежду, автомобили, косметику. Отдыхать нам тоже больше нравится на Западе. Но… «Запад есть Запад, Восток есть Восток, и с мест они не сойдут». Они-коллективный Запад могут быть для нашего МЫ партнерами, конкурентами, врагами, но «хорошими и верными товарищами» не будут никогда, и уж тем более никогда не вольются в «братских народов союз вековой», не станут частью общего русского МЫ. И что? В принципе ничего такого. Люди разные, страны разные, культуры то же разные. Мы русские — незападные люди, они, западные люди — нерусские. Никогда нами не были и не будут никогда, и мы ими никогда не были и никогда не станем. Истина, от осознания которой, в принципе не жарко и не холодно. Русские лучше, чем нерусские, не важно, западные, китайские, индийские, африканские. Бред. Хотя если послушать современную пропаганду, то не бред. Мы пишем историю, они искажают. Они развязали войну, мы спасли мир. Они вмешиваются в дела суверенных государств, мы обеспечиваем народам право на самоопределение. Примеры противопоставления МЫ и они, можно приводить долго. Хотя, как уже было сказано нет одинаковых людей, стран, систем. Не совпадение чего-то с чем-то, не означает того, что кто-то лучше или «правее» кого-то.

Для любого более-менее здравомыслящего современного человека очевидно, что нет никакого единого коллективного человекоподобного образования «МЫ», в котором все «я» сплочены вокруг одного всепоглащающего «Я» президента, лидера нации, верховного главнокомандующего, царя и т.п., который собственно говоря мыслит за МЫ, и от имени МЫ принимает судьбоносные решения, не важно войну начать, конституцию изменить, правительство в отставку отправить, девочке щенка подарить ну и тому подобное, а все мы эти решения должны одобрять, поддерживать, а если придется, то и жизнь за них отдавать.

Вот раньше, с МЫ все было понятно. В Российской Империи, «МЫ – Николай II» — это император и его подданные. Последние на верность единому, неделимому МЫ, не абстрактной «родине» присягали, а царствующему самодержцу – законному «хозяину земли русской и народа русского». В СССР, МЫ – советский народ – это нерушимый блок коммунистов и беспартийных, руководимый и направляемый коммунистической партией. «Партия сказала надо, комсомол ответил есть». А вот по поводу «МЫ, многонациональный народ Российской Федерации, соединенные общей судьбой на своей земле…», лично у меня возникает ряд вопросов. Прежде всего, с точки зрения правописания. Если мы это единичная категория — «Мы народ», то тогда соединенный. Если множественная, то не народ, а граждане – сто сорок шесть миллионов Я. Если мы-народ и я-народ живем на своей-моей земле, то могу ли я как свободный гражданин и собственник своей земли шагать по ней «как хозяин, необъятной Родины своей». Могу ли я сказать, что Россия настолько же моя для меня, как для такого же как я гражданина Сечина, Абрамовича, Дерипаски, Ротенберга и прочих, и прочих составляющих частичек единого неделимого русского мира МЫ. Не могу, да и не хочу. Я есть я, Сечин есть Сечин. Мы разные, нас объединяет общее гражданство, но это примерно то же самое, что меня с Рокфеллером объединяет то, что он и я люди. На этом как говориться сходство заканчивается. Мы, многочисленные граждане России, уйдя из советского прошлого в постсоветское настоящее перестали быть единым многонациональным советским народом, осознав и пережив то, что бывшие советские союзные республики, став несоветскими не только утратили по отношению к «Великой Руси», некогда сплачивающей их в «союз вековой», «братско-сестринские чувства», но и в большинстве своем, перестали быть хотя бы дружескими по отношению к «матушке» России. Одномоментное разрушение советского МЫ и создание на «обломках старого мира», МЫ постсоветского (российского), не привело и не могло привести к формированию нового коллективного сознания. Былую верность российскому императору и советской коммунистической партии, сегодняшние власть предержащие пытаются заменить метафорической верностью Родине — России, фактически сводимой к верности действующему Президенту, который с формальной, да и с фактической точек зрения — это всего лишь один из ста сорока шести миллионов Я, и в таком восприятии — «не Бог, не царь и не герой».

Объединение в МЫ – российский народ, очень разных граждан России, с очень разными историческими судьбами и жизненными притязаниями на почве сакрализации уходящей во все более далекое прошлое войны и стареющего руководителя страны, объективно не может выступать в качестве претендующей на долговременность стратегии будущего развития. Отдельно взятые российские Я хотят и стремятся жить как ОНИ-коллективный Запад, представители которого давным давно осознали и перестали воспринимать в качестве чего то неприличного, что «своя рубашка ближе к телу» и что раньше человек думает о себе и своих близких, а уже потом о тех, кто выступает от имени «нашей общей Родины», почему то при этом не стыдясь жить за счет этой самой Родины, намного сытнее и богаче чем те, кого в кулуарах и при приступах откровения продолжают презрительно называть холопами и быдлом.

Мы и они, смысловые антонимы, несводимые категории, необходимые для понимания того к какой категории отношусь лично Я. Для меня мой мир, это Мы в котором мои родители, семья, друзья, партнеры, каждый из которых живет своей жизнью и одновременно является частью жизни моей. Я не имею друзей, я дружу с ними. Мне не особо важно кто будет президентом страны, в которой мы живем, сейчас — это один, когда ни будь, будет то же один, но другой, не тот который сейчас. Когда ни будь не станет меня, а со мной и моего МЫ. Это нормально, как нормально то, что всегда будем мы и будут они и вместе нам не быть по крайней мере до тех пор «Пока не предстанет Небо с Землей на Страшный господень суд». Дай Бог, чтобы это случилось не скоро.